Брылин Александр Иванович
Фамилия Писчиков в Артемовском районе встречается часто. Все ее представители – жители или выходцы из села Покровского, ранее входившего в Ирбитский уезд. Происхождение фамилии достаточно прозрачно: она появилась от человека, работавшего писцом (или пищиком). Отсюда – Пищиков (в современном написании – Писчиков).
Наши современники, носители этой фамилии в лучшем случае знают свою родословную на 4-5 поколений и лишь предполагают дальнее родство всех ветвей Писчиковых. Цель настоящей статьи – восполнить этот пробел.
Лет пятнадцать назад житель главной покровской улицы имени Ленина (ранее эта часть называлась Заимкой) А. А. Писчиков (*1948) бурил скважину для колодца рядом с домом. На глубине примерно полутора метров в керне появилась смолевая стружка. Когда бур прошел то ли бревно, то ли плаху, в поднятом керне оказалась костяная палочка величиной с нынешнюю шариковую ручку. Один конец ее остро заточен, другой – с утолщением и пробитым отверстием. Предмет непонятного происхождения и назначения! Диковинка была похожа на большую иглу, какими шили хомуты. Но смущал утолщенный конец, он разорвал бы любой сшиваемый материал. Свою находку А. А. Писчиков передал автору настоящей статьи.
При осмотре загадочного предмета появилась мысль о принадлежности его к большому научному открытию 1951 г. – берестяным грамотам, обнаруженным при раскопках в Новгороде.
О переписке на бересте в средневековой Руси известно давно. Считалось, что нанесенные на березовой коре надписи не могли сохраниться до наших дней – чернила от времени и воздействия среды должны или поблекнуть, или вовсе разложиться. Обнаруженная же полвека назад в Новгороде берестяная грамота оказалась с текстом, выдавленным острозаточенным предметом. С этого времени найдено около 800 грамот. По ним ученые составили «берестяную летопись», содержащую ценные сведения по русской культуре XIII – XIV в., которые нельзя получить из других источников. Обнаруженные письмена позволили установить высокий уровень грамотности россиян в средние века. Ведение переписки было достоянием не только знати, но и простого городского люда. Среди авторов найденных грамот на бересте были даже женщины.
С обнаружением берестяных грамот ученые вспомнили о многочисленных старинных предметах непонятного прежде назначения. Это были загадочные костяные палочки, иногда встречались и металлические. Попадались даже художественно оформленные. Ученые назвали их писалами. Нанесение ими букв осуществлялось острым концом по сырой бересте. Отполированная головка или утолщение с косым срезом служили для затирания неправильно нанесенного знака, исправления ошибки.
Берестяные грамоты находят, в основном, в Новгороде. Ученые считают, что здесь их многовековому сохранению способствует благоприятный для этого состав грунта. В десятках старинных русских городов, где обнаружены писала, берестяные грамоты не попадаются. Но и одни писала свидетельствуют о наличии грамотности в местах их находок.
Однажды один из краеведов гор. Кирова сообщил автору о том, что при раскопе Никулинского городища найдено писало…
Тогда-то и попытались найденным в Покровском загадочным предметом выдавить буквы по сырой бересте. Попытка удалась! Острым концом легко наносились буквы, а утолщенным – затирались. Выходит, неизвестный предмет и есть писало – свидетель грамотности наших предков[1].
Но возникло множество вопросов. Как же писало появилось в Покровском? Ко времени основания поселения писали уже на бумаге и гусиным пером. Что связывает находку с фамилией хозяина дома?
Оказывается, на Урале в конце XVII – начале XVIII века на бересте еще писали. В самом первом номере журнала «Уральский следопыт» (1958 г.) рассказывалось даже о берестяной книге этого времени. Её удалось и посмотреть, сохраняемую в запасниках областного краеведческого музея, написана она чернилами и хранилась где-то в староверческой библиотеке как книга. Но кое-где на Руси писали еще на бересте и методом выдавливания. Об этом свидетельствует, например, находка металлического писала, изготовленного в XVII веке в Суздале.
Село Покровское – одно из старейших поселений Среднего Урала. Невьянскому Богоявленскому монастырю в 1649 г. были выделены земли между реками Реж и Бобровкой, притоком Ирбита. Монастырские старцы и крестьяне поставили заимку, начали осваивать местность. После постройки церкви Покрова Божией Матери заимка стала называться селом Покровским[2].
К этому времени относится и появление здесь первых грамотных поселенцев. Конечно, грамотными были священник с дьячком, монастырский строитель, возможно, кто-то из крестьян, например, сельский староста. Сохранились свидетельства о крайней бедности Покровской монастырской заимки, и вряд ли они имели возможность писать во всех случаях жизни на дорогой тогда бумаге. Похоже, не забывали они и бересту.
В 1703 г. село было указом Петра I отнято у монастыря и приписано к Невьянскому заводу Демидовых. Видимо, тогда же появился в селе и мирской писчик. По другому указу Петра I подворное налогообложение в России было заменено подушным, а для точного учета населения была проведена Генеральная ревизия. Она началась в 1719 г., а окончательные списки («ревизские сказки») датируются 1722 г. Перепись села Покровского с деревнями в 1721 г. составлена мирским писчиком села Никитой Анфилофьевым.
В каждом отдельном случае писчику полагалось опросить главу семейства (двора), в присутствии «лучших людей» (уважаемых на селе – А. Б.) взять сказку (устное свидетельство – А. Б.) о составе семьи, особенно, о представителях мужского пола. С каждого хозяина двора, давшего «скаску», бралась расписка о достоверности показанного, но так как крестьяне были почти поголовно неграмотными, то по просьбе опрашиваемых верность сказки подтверждал сам писчик. Приведем сказку о семье самого писчика Никиты Анфилофьева:
«Во дворе Натал[ь]я Обросимова дочь Анфилофеевская жена Иванова, сказала себе от роду семьдесят лет. У нее сын Никита, мирских дел пищик, дватцати восми лет. У него жена Ульяна Иванова дочь, дватцати восми лет, дети: Федосья, четырех, Марина, трех лет, Палагея, полугода. Родом Покровскаго села, работает в миру. А сказала она, Наталья, сущую правду, не утая ни единыя мужеска полу души. А ежели сказала что ложно или кого утаила, и за такую его(!) ложную утаику против печатных Великого Государя указов чего она, Натал[ь]я будет достоина. К сеи скаске вместо Натал[ь]и Обросимовы дочери по ея велению сын ея, Микита Анфилофьев, руку приложил»[3].
Об отце Никиты – Анфилофии Иванове – мы пока ничего не знаем. Возможно, он тоже был писчиком. Появился ли он в селе еще при монастырских властях или был работником Демидовых? Но его жена в сказке показала, что она сама родом из села Покровского. Фамилия Писчиков закрепилась в семье не сразу, внуки Анфилофия назывались «Анфилофьевыми», а в некоторых документах – «Логиновыми» по описке в одной из переписей (отчество «Логинов» было в следующей по списку семье).
В списках 1759 г. по разделу имущества между тремя наследниками Акинфия Демидова среди покровских приписных крестьян находим Федора Никитина сына (*1722 +п. 1763), еще не имеющего фамилии, по дедичеству писавшегося Анфилофьевым. Его двор стоял в середине одной из самых первых сельских улиц – Заимки – ныне центральная часть главной улицы имени Ленина. У Федора во дворе было три «покоя» (избы – А. Б.)[4]. По всей вероятности, в одной из них жил сам Федор с еще не женатыми сыновьями, вторую занимал брат Григорий. Третья же была свободная. Обычно не занятые избы внутри двора называли «малыми», зимой в них тараканничали, по весне пускали дорожников, следовавших на Ирбитскую ярмарку. В остальное время в малой столярничали, готовили упряжь. У писчика же это могло быть рабочим местом: сюда приходили сельчане с просьбами написать прошение начальству (челобитную).
То, что Федор Никитин был мирским писчиком, как и его отец, нам известно из документов 1762 – 1763 гг. о восстании покровских крестьян против выезда на работы на демидовский Нижнетагильский завод, когда Федор активно сотрудничал с «главными возмутителями» и мирским старостой, подготавливая для них челобитные, подворные списки и другие бумаги[5].
Началось восстание с того, что мирской сход «приговором» (решением – А. Б.) направил в Невьянский завод двух крестьян с заданием «купить» скрываемую от приписных грамоту, якобы дающую им послабления. Выполнять мирское решение поехали бывалые мужики струговой мастер Яков Горбунов и лагунный мастер Фотий Хмелев, обученные мастерству по воле заводчика. И копию подходящей грамоты они приобрели тайно у невьянского подъячего. Значит могли разобраться в содержании покупки.
В ходе восстания ездил с прошениями и челобитиями к воеводе в Верхотурье и в Екатеринбург в Главную заводов контору Семен Дементьев сын (Фадеев). А его двоюродный брат Яков Яковлев сын по прозванию Солдатов грамотой владел в совершенстве, в 1763 – 1774 гг. он стал мирским писчиком Покровской волости. Сохранился ряд документов, относящихся к крестьянским волнениям 1762/63 и 1774 гг., написанных рукою Солдатова. Ездил с крестьянскими решениями в Екатеринбург и подвергался арестам Тихон Лаврентьев сын. Видимо, и он мог как-то разбираться в сопровождаемых бумагах.
Трудно представить, что сельский староста Иван Данилов сын Брылин, осуществляя с писчиками подготовку документов по отрешению волости от демидовской повинности, не разбирался в грамоте. И хотя подписи за него и других крестьян ставили сами писчики, он должен был разбираться в том, что значится в том или ином документе. Писать и читать в то время было не одно и то же. Научившийся читать зачастую не умел писать.
Если это так, то где же крестьяне могли познать грамоту?
Вероятнее всего, это идет от мирских писчиков. И мы вправе предположить, что Яков Солдатов, Иван Брылин, Федор Анфилофьев, все примерно одного возраста, познавали грамоту в малой избе Никиты Анфилофьева сына. Уже говорилось о дороговизне бумаги. Тогда еще не было грифельных досок, и для учебы вполне подходила береста. На ней можно было как писать чернилами, так и выдавливать буквы писалом.
Так старинный предмет, найденный в доме по улице Ленина, пусть не столь древний, как новгородские находки, остается свидетелем крестьянской грамотности в селе Покровском и напрямую связан со старой крестьянской династией Писчиковых, четырнадцать поколений которой насчитывают уже более 350 лет.
Известный ирбитский краевед XIX в., земский деятель И. В. Воробьев в автобиографической рукописи, хранящейся в литературном архиве в Москве (ЦГАЛИ), рассказывая о своей матери Степаниде Радионовой, урожденной Пищиковой, свидетельствует, что она была неграмотной, но из грамотной семьи[6]. Грамотой владели ее отец Радион и его брат Сергей Николаевичи. В 1834 г. Сергей Николаевич вместе с Петром Яковлевичем Абакумовым составлял списки крестьян Покровской волости во время проведения VIII генеральной ревизии населения[7]. О нем же в 1891 г. сообщалось как об арендаторе мельницы на р. Нице в 1857 г. и о каких-то сомнительных сделках с писарем Чубаровской волости[8]. Интересно, что Сергей Николаевич был дружен с дьяконом Покровской церкви Матвеем Петровичем Маминым (*1799 +п. 1861). Он был восприемником нескольких дьяконовских дочерей – родных теток будущего писателя Д. Н. Мамина-Сибиряка[9]. Это дает право предположить, что жена Сергея Николаевича Пищикова, Ефимья Петровна, является сестрой дьякона.
Школа в Покровском появилась в 1843 г. Возможно, в ней учились двоюродные племянники Сергея и Радиона Николаевичей, Никандр и Нефед Григорьевичи. Никандр был взят в рекруты и в армии получил чин унтер-офицера (звание присваивалось только грамотным солдатам). Учился в школе и Петр Нефедович, участник первой мировой и гражданской войн. В сентябре 1918 г., после обстрела села бронепоездом красных, сгорел двор Петра Нефедовича, а сам он, в результате мятежа в Волынском полку, попал в плен к белым. Новый дом Петр Нефедович строил в 1920 г., после войны. Я хорошо знаю этот дом, в нем живет Александр Алексеевич Писчиков, обнаруживший на своем дворе писало. В этом же доме родилась двоюродная сестра Александра, Зинаида Ивановна – моя жена.
Все Писчиковы занимались хлебопашеством. Зачастую хлеба, добытого на своем поле, не хватало, поэтому почти каждый занимался каким-либо мастерством. Среди Писчиковых преобладало занятие кузнечным, столярным и портным делами. Многие также занимались извозом, доставляя грузы на заводы, Ирбитскую и Крестовскую ярмарки. Из зауральского села Кресты возили обратно дешевое зерно.
Крутые перемены в жизни покровчан, как и всего российского крестьянства, начались в XX в. с его войнами, революциями и многими преобразованиями. Революционное движение захватило и крестьян.
Среди организаторов крупной тайной политической сходки в Фадеевом бору в 1908 г. оказался и Яков Павлович Писчиков, его поддержали Ефим и Степан Писчиковы. Арестовали только первого. Охранка организовала показательную отправку «зловредных политиков» Писчикова и Шипицына в двухгодичную ссылку. Прежде чем увезти из села, их провезли по главным сельским улицам. За спинами арестованных при полном параде с саблями наголо стояли жандармы. Революционные заслуги всем троим трагично отозвались в 1937 г. Братьев Ефима и Степана необоснованно репрессировали и расстреляли[10]. Яков Павлович, чтоб избежать такой участи, скрылся, и судьба его остается неизвестной.
Первая мировая и гражданская войны серьезно подорвали крестьянские хозяйства. Потомственный кузнец Сергей Лукич Писчиков вместе с тремя сыновьями трудился на своем земельном наделе и в собственной кузнице, что стояла в конце огорода на берегу Бобровки. Его старший сын Михаил в армии стал матросом подводной лодки на Балтике, участвовал в боях с немцами, был участником революционных событий в феврале-октябре 1917 г. Вернулся в село в начале 1918 г., в конце лета был мобилизован в Красную армию, а через несколько недель, в результате того же мятежа Волынского полка, не по своей воле оказался в белой армии. На следующий день, 9 сентября 1918 г., Михаил шел вместе с другими односельчанами в наступление на родное село. За его спиной неотступно следовал унтер-офицер: не было доверия моряку революционной Балтики. Буквально у собственного огорода под ногами разорвался снаряд. Истекая кровью, Михаил лежал в кузнице, куда его затащили. Разгоряченные боем красноармейцы хотели добить «беляка», выручил друг по Балтике, уже боец красного полка Андрей Стриганов. Михаила отвезли к железной дороге и поместили в санитарный вагон, который вскоре захватили белые и расстреляли всех раненых. Второй сын Сергея Лукича, Василий, также участник первой мировой и гражданской войн, всю жизнь проработал кузнецом в Егоршинской МТС. Третий, Иван, в 1919 г. мобилизован в Белую армию, отступил с нею в Манчжурию и остался в Мукдене, основав там новую ветвь Писчиковых[11].
Когда покровчане организовали первый в районе колхоз, то они же первыми приобрели трактор. Первым трактористом стал участник гражданской войны Максим Васильевич Писчиков[12]. Петр Нефедович Писчиков стал одним из председателей сельского совета в 1920-х гг., его сын Иван стал первым ветеринарным фельдшером. Иван Петрович – участник Великой Отечественной войны, лейтенант ветеринарной службы, имел правительственные награды за боевые дела и мирный труд, был депутатом Покровского совета нескольких созывов.
В годы Великой Отечественной войны на фронтах погибло 467 жителей села. Среди них пятеро Писчиковых: рядовые Александр Николаевич, Василий Зиновьевич, Федор Васильевич, младший лейтенант Алексей Афонасьевич и лейтенант Иван Яковлевич[13]. Алексею Афонасьевичу было всего восемнадцать лет! Самоотверженно трудились в годы войны оставшиеся в колхозе женщины. Среди них Фекла Артемьевна, Парасковья Александровна, Раиса Яковлевна.
Особо следует отметить колхозниц, участниц художественной самодеятельности Устинью Яковлевну и Дарью Константиновну Писчиковых. Обе они потеряли на войне сыновей, но петь песни не перестали, активно участвуя в Покровском самодеятельном хоре старинной уральской песни. Принимали участие в создании Государственного Уральского народного хора, организованного в 1943 г. на базе покровской самодеятельности. Уже после войны, как знатоки старинной уральской песни, они выступали в московском Кремле[14].
С развитием промышленности в Егоршинском районе, жители села Покровского, связанного с Егоршино (Артемовским) железной дорогой, по которой ещё с 1917 г. курсировал трудовой поезд, получили возможность работать на предприятиях города, не меняя места жительства. Постепенно эти рабочие перебирались в город, и фамилия Писчиковых, как и большинство других покровских фамилий, стала в Артемовском привычной. Всем известны имена фрезеровщика Егоршинского радиозавода, заслуженного машиностроителя РСФСР Валерия Григорьевича Писчикова[15], тракториста, машиниста широкого профиля, заслуженного мелиоратора РСФСР Виталия Николаевича Писчикова[16] – выходца из многодетной семьи колхозников Николая Васильевича и Парасковьи Александровны. В последние годы сельчане узнали и о другом их сыне – специалисте по космической технике, преподавателе академии им. Жуковского, докторе технических наук, полковнике Владимире Николаевиче Писчикове[17]. Сын колхозника Юрий Николаевич Писчиков, заместитель главного технолога Егоршинского радиозавода, удостоен звания Почетный радист Российской Федерации. Все четверо родились еще в Покровском.
За три века Писчиковы породнились со многими крестьянскими династиями села: Сосновских, Черемных, Белоусовыми, Пономаревыми, Соколовыми, Загвоздкиными, Стригановыми, Воробьевыми, Фадеевыми, Брылиными.
Для меня близки родственные связи Писчиковых и Брылиных. Николай Иванович Писчиков в начале XIX в. женился на Парасковье Даниловой дочери Брылиной, а их внучка вышла замуж за моего прадеда Максима Артемьевича Брылина. В старину выбор невесты в значительной степени зависел от родителей жениха и невесты. В середине ушедшего века я, движимый только сердечными привязанностями, нашел свою судьбу на той же старой заимской улице в семье сельского ветеринара И. П. Писчикова. С моей женой Зинаидой Ивановной, медицинским фельдшером, мы отметили уже полувековой юбилей. Так Писчиковы являются и моими прямыми предками, а для наших детей это вдвойне значимо.
Прилагаемая родословная роспись Писчиковых не является полной. Не удалось пока изучить все метрические книги, хранящиеся в Государственном архиве Свердловской области и в его Артёмовском филиале. Метрические книги советского периода еще не переданы из отделов ЗАГС в архивы. Этот период приходится восполнять путем опроса родственников, которые не всегда могут точно назвать имена, даты жизни и т. д.
В составлении родословной росписи активно помогали автору екатеринбургский родовед М. Ю. Елькин, техник-электромеханик станции Егоршино Т. Ф. Плеханова (Писчикова) и бухгалтер совхоза «Покровский» Е. Г. Черемных (Корепанова), за что автор приносит им искреннюю благодарность.
---------------------------
1. Брылин А. В ожидании берестяной грамоты // Уральский следопыт. Екатеринбург, 1994. № 9; Он же. Во дворе Писчиковых // Областная газета. 1994. 7 окт.
2. Елькин М. Ю. Когда же основано село Покровское? // Уральский родовед. Вып.4. Екатеринбург, 1999. С.108-113.
3. РГАДА. Ф.271. Оп.1. Д.1394. Л.429-449 об.
4. ГАСО. Ф.24. Оп.1. Д.2326. Л.349.
5. Брылин А. И. Покровские бунтари. Артёмовский, 2001.
6. Воробьёв В. И. Пройденный путь. Экземпляры рукописи хранятся в ЦГАЛИ и в Ирбитском краеведческом музее.
7. ГАСО. Ф.674. Оп.1. Д.9.
8. Ирбитский ярмарочный листок. 1891. 19 фев.
9. ГАСО. Ф.6. Оп.3. Д.377, 379.
10. Мартынова О. М. Против собственного народа. Артёмовский, 1998. С.230.
11. Воспоминания В. С. Писчикова (1972 г.). – Архив А. И. Брылина.
12. Брылин А. И., Коверда П. Т. Наш город Артёмовский. Свердловск, 1966. С.45.
13. Вечная память. Артемовский, 1991. С.143.
14. А. Брылин. Село Покровское – родина Уральского хора // Артемовский рабочий. 1993. 15 июля.
15. Брылин А. И., Коверда П. Т. Артёмовский краеведческий словарь. Артемовский, 1998. С.139.
16. Там же.
17. Воспоминания А. Н. и В. Н. Писчиковых. – Архив А. И. Брылина.