ГАСО. Ф.24. Оп.24. Д.8125.

Дело о бунте приписных крестьян села Покровского в 1812 г.

«(Л.24) Копия.

1812-го года июля 26 дня. По указу Его Императорскаго Величества Пермскаго горнаго правления 2-й Департамент слушали дело, представленное на ревизию сего месяца 5-го числа при доношении из Ирбитскаго уезднаго суда Покровской волости, о голове Андрее Никифорове Хмелеве в произношении им слов, относящихся к оскорблению Императорскаго Величества, и об открывшихся по оному последствиях, что той волости крестьяне не пошли в заводские работы, и о заключающихся по оному старосте Герасиме Абакумове, крестьянех Семене Иванове Стриганове, Арефье Михайлове Неклюдове, Егоре Иванове Сосновском, Николае Федорове Черемных, Якове Васильеве Трифанове, Егоре Иванове Соколове, Степане Степанове Пономареве, Еремее Иванове Подшивалове, Андрее Алексееве Гусеве, Леонтье и Никите Черемных и Илье Григорьеве Каргаполове. По которому делу уездной суд (л.24 об.) мнением полагает: как о расположении заводских работ на сей 1812 год Покровскому волостному правлению предписано было из Ирбитскаго нижняго земскаго суда еще 1811 года в октябре месяце, с котораго времяни по самое прибытие во оную Покровскую волость от командированнаго за понуждением к выходу крестьян в Нижнотагилской г. Демидова завод для рубки куренных дров заседателя Ильина ни одного человека не вышло, да и раскладных ведомостей зделано не было. Слагая с себя вину свою, волостные началники сего года голова Андрей Хмелев и староста Герасим Абакумов [сказали – авторы], что оные раскладные ведомости не зделаны, якобы, бывшими в 1811-м году волостными началниками головой Яковом Фадеевым и старостой Иваном Загвоскиным, но по разысканию означеннаго заседателя Ильина открылось: тех роскладных ведомостей не велело делать мирское общество, из 69-ти человек составляющее. А, хотя по приказу волостному (л.25) Правлению от земскаго исправника Заева и понуждению сказаннаго заседателя Ильина те раскладные ведомости и сделаны, и росписаны люди им, Ильиным, были подесяточно, и нарочито назначены от водчики(!) или нарядные старосты, но крестьяне в заводскую работу не пошли, почитая себя с сего года от заводских работ быть, якобы, свободными. Однако ж, не смотря на сие, сказанной Ильин с помощию казака Посникова и заводских служителей, понуждая волостных начальников и селских сотников и десятников к выходу в завод. И особо данною подпискою обязались сельские начальники о выполнении сего, однако ж осталась та высылка без успешною, людей в работу и в готовности явилось и отправлено весма малое число. А прочие не выступили в работу, как по делу значит, потому единственно, что крестьянин Андрей Гусев, узнав (л.25 об.) от проезжавшаго в Бынговской завод жителя, а как ево зовут и прозывается, неизвестно, что Камышловскаго уезду в Тамакулской и Новодеревенской волостях крестьяне приписные в заводы не йдут, имея на то у себя о освобождении с начала нынешнего года от работ указ, о чем объявя волостным начальникам голове Хмелеву и старосте Абакумову, а они, собрав мирское общество, которое присоветовало ево, Гусева, и другаго крестьянина, Леонтья Черемных, послать в означенныя Тамакульскую и Новодеревенскую волости, и ездив они, Гусев и Черемных, в последней получа от писаря Алексея Павлова с желаемаго указа копию, отдав за писание оной один рубль и за воску получа сказанной Черемных пять рублей, возвратились в волость, пред явили(!) оную волостным началникам и мирскому обществу, при собрании котораго читал волостной писарь Михайла Григорьев Шветов, и ис того поняли, что все крестьяне с сего 1812 года (л.26) от заводских работ освобождены, и по примеру Тамакульской и Новодеревенской волостей решились никому не ходить. А до того времяни, пока еще та копия не была привезена, волостной голова Хмелев, вместо должнаго понуждения, людей останавливал в работу не ходить. Хотя он от сего по допросам и не сознается, но в сем случае довольно изобличен. А к тому еще изобличается и тем, что при той высылке, не чиня должнаго нижнотагильскаго заводу служителям Никерину с товарищи в высылке пособия, при собрании мирскаго общества произнес к народному возмущению слова, относящияся ко оскорблению Его Императорскаго Величества: «Государь разстроил людей», – в чем он и признался. Однако ж, якобы, сие сказал на слова служителя Никерина, которой его, Хмелева, назвал «растройщиком», но в сем случае (л.26 об.) ничего яснаго и заслуживающаго во уважение ко оправданию своему не представил, в чем и оказал себя виновным. А Николай Черемных, имея у себя копию с доклада министра финансов и внутренных дел, высочайше утвержденнаго 1803 года июня 23 дня, о наполнении заводы непременными работниками, при списании по приказанию заседателя Ильина в волостном правлении копии с указа горнаго правления от 13-го июля 1809 года, будучи под караулом, при собрании общества, выйдя из собрания, бросил на стол сказанную копию, сказал: «Г-н заводчик Демидов сам отказался от непременных работников», - и, что он в работы не йдет. Но сквернословною бранью ево, Демидова, тогда не ругал и раздернем-де всех их, то есть служителей заводских Никерина с товарищи и казака Посникова, бывших тогда в волостном правлении, на четыре части не крычал, и, кто причинял тому Посникову и служителям обиды, не видал, да и никто из спрошенных о сем обстоятельстве не подтвердил, да и сам он, (л.27) Черемных, в том признания не учинил. А равно и в том, что тех казака Посникова и служителей из волости вытолкали в шеи кулаками и ударил крестьянин Яков Трифанов палкою по руке, а служителя Шмонина – по спине, березовою сырою, таковою ж как он, Трифанов, сам не сознается, так и никто о сем во утверждение сего поступка не подтвердил же. А толко о том, что, когда служитель Никерин по приказанию заседателя Ильина в волостном правлении списывал с указу Пермскаго горнаго правления от 13-го июля 1809 года копию, он, Трифанов, того Никерина из за стола вытаскивал и хотел бить, от того удержали голова Хмелев и староста Абакумов и до битья не допустили, утвердили. Андрей Неклюдов и Егор Сосновских, будучи назначены для отводу людей в Нижнотагилской завод отводчиками, и даны были регистры, проживали в домах своих (л.27 об.) по настоянию головы Хмелева, которой велел им тем выходом повременить, и, будучи за невыход в работу со своими десятниками от заседателя Ильина посажены под караул в волостное правление, но испод онаго перваго тот голова, освободя, отпустил домой, а втораго послал за крестьянином, а за каким, отозвался незнанием, да и голова о сем подтвердил – не помнит. Семен Стриганов, бывший в 1-й сотне сотником, хотя к выходу в работы людям и чинил неоднократно понуждение, но в оные никто не шел, а, хотя некоторыя на назначенное место и собрались, но точно без котомок, сознался. Егор Соколов, когда он в числе прочих крестьян был у квартиры заседателя Ильина, на вопрос головы Хмелева о причине прихода в выговорении, что-де у нас у всех дума одна – нынешняго году в работу не ходить, признался. Степан Пономарев в том, что он, по нахождению в третей сотне старшиной, для проведывания в волость, что из 1-й и 2-й сотен (л.28) крестьяне выходят ли в работу, то и их деревни выступят, приезжал, действительно, и в показании своем сознается, но по уезде из волости от волостнаго головы Хмелева прислан был крестьянин Степан Трофанов(!), чтобы он, Пономарев, всем жителям отдал приказание, дабы в работу выходом остановились, а вместо выходу в работу явились по человеку с каждаго двора в волость для совету, но тот Степан Трифанов от того, чтоб в работу не ходить ни кому, отрекся, а утвердил толко последнее. Еремей Подшивалов, что он в деревню Ближнюю Трифанову не выезжал и, остановилис бы итти в работу, и служителю Климову, что-де мы в завод ныне не выступим, а скоро-де писмо ис Тагила от живущаго там крестьянина Степана Балакина к ним пришлется, от слов отозвался, да и никто ево в том достоверным свидетельством не уличил, да и Балакин от посылки писма отозвался же. Илья Каргаполов, хотя против (л.28 об.) земскаго исправника Заева в неповиновении и грубости, и озартно, что мы все по старому стоим, не отвечал, и отзывается, но сам же в показании своем сознался, когда ево тот исправник назначал нарядным старостой, то он, не приняв сей на себя обязанности и сочтя, якобы, за отягощение, из волостнаго правления вышел, а, смотря на него, и прочие крестьяне за ним вышли, и ушел в свой дом, чем самым мирскому обществу подал повод к неповиновению. И доведены до того, что им уже высылка делана с помощию прибывшей воинской команды. Оправдывая себя, означенныя крестьяне [сказали – авторы], что они не вышли в работу будто бы потому единственно, что им Нижнотагилская кантора не выдает на душу проходных и за рубку дров полнаго числа денег, а равно и провианту. А по всем сим выведенным обстоятелствам учинить (л.29) следующее: 1-е, голову Андрея Никифорова Хмелева по признанию в произношении, что «Государь раз строил людей», хотя и не с намерением, но при мирском собрании, чем подал повод и продчим долгое время неповиноватся и упорствовать нейдением в Нижнотагильской завод для рубки дров в работу, и вместо должной высылки чинил к выходу в работу препятствие людям, в чем доволно по делу доказано, дабы не подать прочим повода, по силе воинскаго устава 20 артикула и на оной толкования, указов 1727 генваря 30-го и 1754 сентября 30-го на месте преступления при собрании мирскаго общества наказать кнутом и отослать в Нерчинск в катаржную работу вечно; 2-е, Николая Федорова Черемных за разстройство собравшихся в волостном правлении людей от выхода в заводскую работу и самим нейдение в оную, и так как он за подобной поступок и в прошлом 1811-м году был сужден и штрафован, (л.29 об.) старосту Герасима Дмитреева Абакумова за слабую высылку крестьян в работу, писаря Михаила Григорьева Шветова, хотя он от толкования чтением привезенной с указа копии из Новодеревенской волости о заводских работах личнаго сознания и не зделал, и никем в том не оговорен, однако ж, как видно по делу, с указа копию читал внятно, так, что силу онаго поняли и делали разныя толки, и решились совсем в работы не ходить, он же, Шветов, был в волости всегда, мирскому обществу надлежащим образом к прекращению их умысла не отвращал и не толковал, что им высылка в работы делается по предписанию вышняго начальства, и из сего видно, что он мирскаго общества умысел знал и не доносил земскому начальству предвремянно от себя, а раскладные о работах ведомости сочинением окончил с пропущением немалаго настоящаго времяни по принуждению земского исправника (л.30) Заева и заседателя Ильина, каковому ево, Шветова, от зыву(!) за силою указа 1775 апреля 28-го веры дать нельзя, крестьянина Андрея Алексеева Гусева за объявление волостным началникам голове Хмелеву и старосте Абакумову, а они, собрав, обществу, что Камышловскаго уезду в Новодеревенской и Тамакульской волостях есть указ, чтоб нынешняго году крестьянам в заводы не ходить, а после, согласясь, туда ездил и привез с того указу копию, а мирское общество, вняв силе онаго указа, в заводскую работу решились не ходить, чем самым и подал к возмущению народному к неповиновению повод, то всех их: Николая Черемных, старосту Герасима Абакумова, писаря Михайла Шветова, Андрея Гусева, Илью Григорьева, яко обличившагося в том же растройстве крестьян, – применяясь воинскаго устава 133, 134, 135, 136-го и 137-го артикулов (л.30 об.) и на оной толкования, наказать плетьми и из них перваго, Черемных, отослать в Сибирь на поселение, а прочих всех оставить в селении со обязанием о нечинении впредь таковых поступок подпиской; 3-е, Арефья Михайлова Неклюдова, Егора Иванова Сосновских за невыход в заводскую работу с людми по данным регистрам в Нижнотагильской завод, Семена Иванова Стриганова, Якова Васильева Трифанова, Егора Иванова Соколова, Степана Степанова Пономарева, Еремея Иванова Подшивалова, Леонтья Аникина Черемных за слабую высылку и невыход по довольному увещеванию земскаго исправника в заводскую работу, по признаню в том, кроме крестьянина Подшивалова, всех прочих наказать бадогами, а Подшивалова, по старосте ево свыше семидесяти лет, выдержать в тюремном остроге две недели, и оставить в жительстве же со строжайшим подтверждением, чтобы впредь началству своему они ослушности делать не отваживались, (л.31) в чем и обязать их подпискою; 4-е, бывшие в 1811-м году волостными начальниками, головой – Яков Федоров Фадеев, старостой – Иван Матвеев Загвоскин, и крестьянин Андрей Терентьев Колотилов также не менше в сказанном виновны, первые двое в том, что они, получивши из Ирбитскаго нижняго земскаго суда указ о расположении работ в рубку дров еще в октябре месяце, раскладных ведомостей при бытности своей не зделали единственно толко будто-бы по тому, что их делать должно поступившим на их место выбранным новым волостным начальникам, которые, по сочинении же в генваре или феврале месяцах, в Нижнотагильскую кантору доставляюся, но из сего заключить можно, что умысел возникнул у мирскаго общества еще при самом получении о расположении работ указа, дабы оной скрыть, от ложено(!) до наступления новых волостных начальников, а при оных и открылось совершенное (л.31 об.) неповиновение, да и сами они, а равно и Колотилов, в работы не вышли по неоднократному увещеванию земскаго исправника и земскаго суда, смотря на общество, следователно, и они с ними были в единосогласии, то и их также наказать батогами и оставить в жительстве с равномерным подтверждением, как и прочим заключено, с подпискою, с тем, из них – Колотилову, чтоб он денег впредь из мирской суммы держать отнюдь не отваживался, а велеть ему ныне же издержанные на заплату копии с указа один рубль, за подводу Черемных – 5-ть внесть в общественную сумму и записать по волостному правлению на законныя расходы на приход; 5-е, 1-й, 2-й и 3-й сотен сотникам, десятникам и старшинам, кои заседателю Ильину давали подписку, чтоб всех крестьян подесяточно выслать в заводскую работу имеют, но те подписки в полной мере не выполнили, чем и навели вышнему правительству крайнее затруднение и даже (л.32) вынудили отрежать воинскую команду и силою закона чинить высылку, то к прекращению сего впредь следовало бы и с ними поступить по всей строгости законов, но, как все общество от ложилось(!) от работ и посредством воинской команды высланы, да и, кто из общества, кроме означенных по делу людей, из крестьян разстраивали, неизвестно, всем им, сотникам, десятникам и старшинам, а равно и всему мирскому обществу, зделать строгое с подпискою подтверждение, чтоб они все предписании начальства выполняли без всякаго кривотолкования, опасаясь впредь с виновными строгаго поступления по законам; 6-е, относително до невыдачи Нижнотагильскаго г-на Демидова заводскою канторою полнаго числа проходных денег и провианту, о учинении разчета предоставить в разсмотрение вышнему начальству. По делу ж сему видно, что означенным подсудимым, Никифору Хмелеву, Николаю Черемных, Герасиму Абакумову, Андрею Гусеву, Илье Каргаполову, Арефью Неклюдову, Егору Сосновских, Семену (л.32 об.) Стриганову, Якову Трифанову, Егору Соколову, Степану Пономареву, Леонтью Черемных, Ееремею Подшивалову, пристрастных допросов чинено не было, а от Михайла Шветова, Якова Фадеева, Ивана Загвоскина и Андрея Колотилова таковой подписки не отобрано. От роду им идет лет, как в допросах их значит, первому – 48-м, 2-му – 50-ть, 3-му – 40, 4-му – 33, 5-му – 30-ть, 6-му – 20-ть, 7-му – 36-ть, 8-му – 60-ть, 9-му – 52, 10-му – 32, 11-му – 50-ть, 12-му – 43, 13-му – 80, 14-му – 35ть, 15-му – 60-ть, 16-му – 40 и 17-му 52, из числа их на предь сего по делам судимы были: Егор Сосновской в 1810-м – за кражу у крестьянина Ефима Без памятных(!) лошади и хлеба, но по неясному доказательству во оном оставлен в подозрении, 1811-м – за кражу имения ниже 20-ть был в заработке; Николай Черемных в том же году – за чинение им в волостном правлении буйственных поступок и в разстройстве крестьян к исправлению расположенных на них заводских работ наказан батожьем, – а прочие под судом никогда не бывали, находятся под стражею в тюремном остроге. (л.33) А законами повелено: Соборнаго уложения 10-й главы 159-ю статьею – а будет кто с суда истец или ответчик учнет слатися гостинные и суконные и черных сотен и слобод на посадских людей и на стрельцов, и на казаков, и иных чинов на служилых людей и на ямщиков, и на монастырских служен(!), и на крестьян с 20-ть на 10-ть человек, и тех людей потому же допрашивати и вершити дело по скаске тех людей, на кого будет с сылка(!), а отводу не верити же; воинскими артикулами, 20-м – кто против Его Величества особы хулительными словами погрешит, его действо и намерение презирать и непристойным образом о том раз суждать(!) будет, оный имеет живота лишен быть и отсечением главы казнен, 29-м – тако ж имеет подчиненный от всякого непристойнаго разсуждения об указах, которые ему от его начальника даны, весма воздержатся, а естли кто противо того учинит, а особливо тогда, когда с неприятелем в бой вступят, или иная тому подобная учинится потреба, то онаго по окончании (л.33 об.) того дела за непристойное его дерзновение лишением чести наказать, 34-м – никто да не дерзает судей, комисаров и служителей провианских, тако ж де и оных, которыя на ексекуции посылаются, бранить и в делах, принадлежащих их чину, противится или какое препятствие чинить, но оным всякое почтение воздавать, кто погрешит против того, имеет в том прощения просить или заключением наказан, или по состоянию дела чести или живота лишен быть, 133-м – все непристойные подозрителныя сходбища и собрании воинских людей, хотя для советов каких-нибудь (хотя и не для зла) или для челобитья, чтоб общую челобитную писать, чрез что возмущение или бунт может сочинится, чрез сей артикул имеют быть весма запрещены, ежели из рядовых кто в сем деле преступит, то зачинщиков без всякаго милосердия, несмотря на тое, хотя они к тому какую и причину имели или нет, повесить, а с досталными поступать как (л.34) о беглецах упомянуто, а ежели какая кому нужда бить челом, то позволяется каждому о себе и своих обидах бить челом, а не обще, 134 – а офицеров, которыя к сему повод дали или таким непристойным сходбищам позволили, или рядовых каким-нибудь образом к тому допустили, оных наказать лишением чести, имения и живота; морскаго устава 5-й книги глав пунктов 1-й 9-м – что повелено будет обер и унтер офицеру или рядовому в Его Величества службе от началника своего управить, а он того из злости или упрямства нарочно и с умыслу не учинит, нагло противитися или другому о непослушании советовать под каким-нибудь претекстом будет, оной имеет, хотя вышний или нижний, всемерно живота лишен быть, на оной толкованием претекст, то есть причина, понеже многия, не хотя своей должности исполнять, сыскивают всякия причины, например, (л.34 об.) ежели кто о чем бил челом, а решения не получил, или лишнее в деле был, нежели другой, или жалованья не получил, или недостаток в провианте имел и прочие тому подобныя причины, однако ж оныя причины, какия б не были, их никак извинить не могут, но должны все в настоящих делех свою должность отправлять и потом жаловаться в свободное время, 10-м – буде же кто от ленности, глупости или медлением, однако ж без упрямства, злости и умыслу, оное не управит, что ему от его началника повелено, оный имеет по состоянию и важности дела от чина вовсе или на доволное время отставлен быть и оное время за рядоваго служить, ежели офицер, а ежели рядовой, наказан будет по разсмотрению, (л.35) 3-й 10-м – должны офицеры рядовых к их службе и работе побуждать и прилежно смотреть, чтоб все исправно было зделано, а кто в том мешкателен обрящется, оный жестоко наказан будет; указами 1727 генваря 30-го – ежели с сего указу впредь кто б, какова звания ни был, явится в непристойных и противных словах против Императорской персоны и Их Величества высокой фамилии, а по изветам и по доказательству оныя в том будут изобличены и, хотя станут показывать отговоркою, якобы, они те непристойныя и противныя слова говорили спроста или с пьяна, и таковым злодеям за те их вины, несмотря на такия их отговорки, учинена будет смертная казнь без пощады, 1730 апреля 10-го – важнейшия два пункта называются сии – ежели кто каким умышлением учнет мыслить на Императорское (л.35 об.) здоровье злое дело или персону и честь злыми и вредителными словами поносить, сие разумеется, буде кто за кем подлинно уведает бунт или измену против Императорскаго Величества или государства, 1754 сентября 27 – подлежащим к натуралной смертной казни, чиня жестокое наказание кнутом и вырезав ноздри, ставить на лбу В, а на щеках: на одной О, а на другой Р, – а которые осуждены будут на политическую смерть, таким чинить наказание кнутом с вырезанием ноздрей, и по учинении им того наказания, заклепав в кандалы с сылать(!) до указа в тяжкую работу в Рогервик и в прочия места; по прежде посланным указам учреждения о Ижевском и Воткинском заводах, состоявшагося 1763 апреля 9-го, пунктами 3-м – главнейше всего смотреть, чтоб крестьяне все без изъятия в точном послушании (л.36) заводам и их управителям были, когда же в которой сотне явится какой ослушник, которой не токмо сам ослушается, да и других к непослушанию или же какому злу подговаривать станет, таковых, недавая им усиливатся, брать под караул, и, ежели злость невелика, то при сходе народа высечь нещадно, а когда же явится какое злое намерение, то, прописав его <…> при том и свидетелей, отсылать в заводскую кантору, которой нимало не мешкав изследовать писменно и винному зделать публично наказание или же, когда злодейство гораздо велико, то отсылать в ближнее судебное место, 4-м – естли от управителя какое непристойное мучение или же удержка в заработанной плате происходить будет, то бить челом в судебных местах от миру послав нарочно челобитчиков, а самим ни малейшаго (л.36 об.) ослушания в заводских работах ниже своевольства не делать и ждать решения из того места, куда прошение подано под саможесточайшим штрафом; указами 1775 апреля 22-го – где есть к доказательству подсудимаго довольно ж причины из являющия(!) его причины, то нет тут ни малой нужды употреблять истязание и домогатся от подсудимаго того, в чем по делу настоящия причины открыли вину его, 1797-го сентября 13-го 1-м пунктом – смертноубийц, тако ж произносителей дерских слов противу Императорскаго Величества, равно возмутителей народа и пристанодержателей, по наказании отсылать в Нерчинск в работу, 179-го(!) ноября 19-го – преступников, кои более 70-ти лет, имеют ссылать в назначенныя места без всякаго телеснаго наказания; имянным высочайшим указом, данным правительствующему сенату (л.37) 1802 года генваря 17-го числ – хотя при уничтожении тайной експедиции, сообразуясь разуму манифеста нашего, Правительствующий Сенат предписал в производстве дел, бывших в ведении сей експедиции, следовать общему порядку, для уголовных дел постановленному, но, как дошедшия к нам сведении открывают, что и сия мера недостаточна еще к отвращению всех по сей части недоразумий, и присудственныя губернския места могут, неразличая истинной важности сего рода преступлений, подвергать всей строгости законов такия слова и деяния, кои по обстоятельствам, с ними сопряженным, того не заслуживают, то в предупреждение сего мы признали нужным от ныне дела сего рода под названием преступлении, против первых (л.37 об.) двух пунктов известныя, всякой раз, когда по предписанному правительствующим Сенатом порядку дойдут они до ревизии палаты уголовнаго суда, и по решению ея будут подвергать обвиняемых, какого бы рода, звания и состояния они ни были, наказанию, не исполняя приговоров, представлять в правительствующий Сенат, а ему по разсмотрении и уважении всех обстоятельств с мнением своим о каждом доносить нам и ожидать утверждения. Приказали: как решение уезднаго суда по вышеизъясненному о голове Хмелеве, старосте Герасиме Абакумове, писаре Михайле Шветове, крестьянах Черемных, Андрее Гусеве и прочих, значющихся в мнении того суда, делу учинено с существом онаго и вышепрописанными законами согласно, то и поступить по положению его с тем, (л.38) чтоб из них голова Хмееллев, обличившиися по делу сверх неповиновения правительству и отвлечения от того подчиненных ему крестьян еще в оскорблении Императорскаго Величества произношением дерзновенных и поносителных изречении, описанных в мнении суда, по силе воинскаго 20 артикула и на оной толкования, указа 1754 года сентября 30 числа и прочих, выше сего приведенных узаконений, наказан был кнутом дватцатью ударами и с вырезанием ноздрей и поставлением указных знаков сослан в катаржную работу, при наказании же прочих, как то: Николая Черемных, Герасима Абакумова, Михайла Шветова, Андрея Гусева и Ильи Каргаполова – плетми; Арефья Неклюдова, Егора Сосновских, Семена Стриганова, Якова Трифанова, Егора Соколова, Степана Пономарева, Леонтья Черемных, Якова Фадеева, Ивана Загвоскина и Андррея Терентьева – батожьем, – дано б было каждому по дватцати пяти ударов. Предоставя мирскому обществу, в почитаемых за Нижнотагилскою канторою деньгах учинить разсчет, для чего и имеет избрать от себя поверенных, и, ежели по расчету окажется им кантора должною, то без должнаго в то же время удовлетворения оставлены не будут, а чтоб со стороны правительства оказано было им при расчете законное пособие, может общество тогда о сем, когда изберутся им поверенные, просить чрез волостное правление или тех же поверенных в надлежащем месте. И о исполнении сего решения, кроме головы Хмелева, во всем прочем ирбитскому земскому суду предписать (л.39) указом, а о Хмелеве постановление сего правления на основании имяннаго высочайшаго указа, состоявшагося 17-го числа генваря 1802 года, представить в благоразсмотрение правительствующаго Сената и ожидать его повеления, но, не чиня по сему определению исполнения, на основании имяннаго высочайшаго указа 15 ноября 1808-го года представить оное на утверждение вообще с делом господину пермскому берг-инспектору. Подлинной подписали Михайло Ушаков, Василей Прянишников, Ефим Федоровской, скрепил секретарь Попов. Подписан августа 26 дня».